«Жена у Гайдна была своеобразная женщина. Ей очень не нравилось то, что делал Гайдн, и она могла просто взять его ноты и завернуть в них, например, колбасу или селедку…» Это одна из фраз, которыми покорила публику (по крайней мере, меня как часть этой публики) Мария Колесникова, устроившая в минском пространстве «ЦЭХ» свои первые четыре урока музыки для взрослых.

Что такого, что у великого композитора была стервозная жена? Дело не в самом факте, а неуловимой интонации, которая может выработаться у флейтистки, после белорусской консерватории окончившей еще и немецкую и теперь живущей в Штутгарте. Но вряд ли выработается у приросшего к родным белорусским просторам музыковеда. Быть великим композитором или хотя бы внимать его музыке – так же нормально, как и не внимать. И жена Гайдна – вовсе не тень на солнце немецкой музыки, а просто своеобразная женщина. Бог с ней, Гайдн не стал жить хуже из-за ее выходок, а, напротив, оказался самым успешным маркетологом и профсоюзным деятелем своей эпохи. В терминах и формах своего времени, конечно.

Удивительное дело: когда веcь этот взращивавшийся филармонией и школой пиетет перед создателями шедевров рассыпается, классической музыке как раз внимать хочется. По крайней мере, вернувшись домой, я заглянула на YouTube, чтобы снова понаблюдать за флешмобом на улицах Нюрнберга, где оркестр собирался на площади, играя оду Бетховена «К радости», а публика вокруг подпевала. А потом еще открыла квартет Моцарта для флейты и струнных, который тоже включала нам лектор. И узнала новое слово «пиццикато» (это когда на скрипке играют без смычка). Прямо скажу, до сей поры от классической музыки вообще и пиццикато в частности я была страшно далека.

Собственно, ради просвещения не приобщенных к классике граждан и затеяла свой проект Колесникова. «Ведь раньше так не было, — говорит она, — чтобы композиторы писали музыку для своих родственников и знакомых. А на концертах современных композиторов часто сидят только их близкие люди. Раньше композиторы писали для народа». Вот она и вознамерилась восстановить правильный, по ее мнению, порядок вещей.
Еще несколько цитат:

«Лунной, точнее Сонатой лунного света, эту сонату назвали издатели, чтобы срубить больше денег».
«В симфонии две темы, как муж и жена, которые между собой спорят».
«Бетховен мог выглядеть довольно неряшливо. Оно же знал, что он Бетховен – зачем ему парик пудрить?»
«Моцарт гордился, что арии из его оперы может после премьеры повторить любой сапожник, он специально над этим работал».
«Композиторы были как рок-музыканты сейчас. И пользовались успехом у женщин. Ну, кто ж это скажет, любовницы у них были или как-то иначе, кто со свечой стоял? Пользовались успехом…»

Четыре лекции Марии Колесниковой прошли на площадке «ЦЭХ» при большом стечении народа. Что еще было в них особенное, кроме языка, внятного любому хипстеру? Презентации с картинками и яркими фразами деятелей культуры, много музыкальных цитат, по глотку шампанского или сока в начале, как на вернисаже. То ли лекция, то ли вечеринка. Говорят, раньше и на симфонические концерты народ ходил потусоваться, а потом уже приобщиться к искусству. Даже не задумываясь о том, высокое оно или низкое, серьезное или развлекательное.

В общем, хотя классическая музыка и кажется с непривычки труднопостижимой, желание научиться отличать Гайдна от Бетховена нам не чуждо. Когда музыкальные цитаты доносятся из динамиков, а гении прошлого становятся похожими на живых людей, желание кажется осуществимым. Странно, но более осуществимым, чем после импульсивной покупки билета на настоящий симфонический концерт. Колесникова в следующий раз приедет в апреле — и на ее новые лекции, возможно, уже придет публика, что-то услышавшая и без педагогического руководства.
Фото © ЦЭХ